Донецкие юристы готовят «Второй Нюрнберг»

Адвокаты, криминалисты и ученые Донбасса отправляют в Международный уголовный суд доказательства десятков военных преступлений.

6 августа, село Рассыпное. Год назад на этом месте вместе с фоторепортером Андреем Стениным погиб не один десяток мирных жителей — беженцы, их расстреляли в машинах. Это не гипербола и не гуляющий по Сети слух. Мы это установили сами, потому что есть живые свидетели той бойни, которая вполне подпадает под категорию военные преступления.

У поминального креста чиновники произносили речи, местные жители несли цветы. На месте страшной трагедии обещали возвести стелу, на которой будут указаны все погибшие здесь пофамильно. Вот только кто будет искать эти фамилии? Рядом с мемориалом стоит стенд, на котором местные власти предлагают вписывать имена жертв. Даже телефоны прилагаются, куда звонить и сообщать. На самом стенде — несколько позывных ополченцев и… все. Ни одной фамилии! Хотя только журналисты за несколько дней до годовщины нашли фамилии как минимум трех семей, плюс одну выжившую в бойне свидетельницу. Это же такая донецкая Сребреница, о которой необходимо трубить на весь мир! Впрочем, в перманентно воюющей республике сложно проводить расследования международного уровня. Да и кто поверит расследованию обесчеловеченных в западной прессе «сепаратистов»?

Примерно так и рассуждали донецкие юристы, не связанные с официальными структурами ДНР. И решили сами попытаться донести до мира трагическую правду гражданской войны.

– Не секрет, что с территории ДНР уехало очень много людей, специалистов обладающих серьезным интеллектуальным ресурсом, – встречает нас в своем офисе глава местного Совета адвокатов Алексей Жигулин. – Но те, кто остался, пытаются найти механизмы, чтобы вынести на суд международной общественности факты. А происходят здесь жуткие преступления. И их следует классифицировать как преступления международного масштаба. Мы изучаем, ищем механизмы, как юридически мы могли бы привлечь к ответственности тех, кто допускает обстрел мирных городов, жестокие военные преступления, кто совершает геноцид населения. Эти преступления не имеют срока давности. Вукраинском плену, например, люди в абсолютном большинстве подвергаются пыткам, насилию, издевательствам- это военные преступления, обстрелы городов и поселков – это умышленное нападение на гражданское население, экономическая и транспортная блокада – это геноцид. С этой целью в республике создана независимая общественная комиссия из числа ученых, академиков, правоведов, которые собирают, фиксируют и документируют эти факты.

Из показаний потерпевшего:

Нас всех положили на землю, руки связали изолентой за спиной, на лицо также накрутили изоленту. Меня сразу ударили прикладом в горло, отобрали все документы и продолжали бить дубинками и автоматами… …На базе 25-й бригады ВСУ я пробыл около 3 дней. Нас содержали в вырытой яме, ни еды, ни воды не давали…

Для Запада ДНР и ЛНР пока нет

– То есть это структура не государственная? Не связанная с властными органами республики?

– Да, и это легко объяснить. Статус республики — непризнанное государство. И наши правоохранительные органы вряд ли смогут иметь прямое общение с международными юрисдикциями. Мы взяли за основу историческую правоприменительную практику. Аналог, который мы смогли применить для нашей ситуации – это та самая Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, которая была создана в ноябре 1942 года. Ее задачей являлся полный учет преступлений, а также учет ущерба, который был причинен в результате агрессии на территории Советского Союза. Результаты работы именно этой комиссии послужили основанием для обвинения и требования репараций на Нюрнбергском трибунале. Мы например рассчитываем на перспективы обращения в Международный уголовный суд. Но для обращения туда доказательства должны соответствовать критерию объективности и допустимости. Поэтому и привлекается общественность, а не госструктуры. Вы сами видите, каждый день гибнет один-два, а то и больше мирных граждан. Можно говорить о системности и множественности обстрелов городов, а значит есть военные преступники, которые допускают эти обстрелы. У нас есть мониторинговая команда, куда входят адвокаты, ученый-криминалист. Специалисты выезжают на место обстрела, мы уже научились определять направление обстрелов по последствиям следов – воронок, разлета осколков, разрушениям, откуда прилетел снаряд. Вот, к примеру, исследование по обстрелу дома Анны Тув.

Алексей достает толстенную папку, в которую строго подшиты показания, заключения, экспертизы… Фотографии осколков в масштабе, карты с нарисованными стрелочками, сухие протокольные строки, за которыми одна из тысяч подобных трагедий.

Показания свидетеля: «Во дворе среди разрушенных обломков лежала Аня Тув. Она просила помочь ей подняться, но я видел, что у нее серьезные ранения и оторвана левая рука и увидел много крови… …Она смогла подняться и забежать в свой дом… …В этот момент начали раздаваться взрывы с разных сторон очень близко. Ориентировочно на нашей и на соседних улицах… …Взрывы раздавались с интервалом в 30-60 секунд. Было очень страшно, потому что вокруг расположен частный сектор, и практически в каждом доме оставались люди… …Я видел, как из дома вынесли двухнедельную Милану Тув, а следом из дома вынесли окровавленного Захара. Работникам МЧС я сообщил, что в доме еще находится девочка 11 лет, Анна с оторванной рукой и отец Юра. Когда стали разгребать заваленные стены дома, то нашли тело Юрия. Под ним нашли тело его дочери Катерины, которое было сильно изувечено от взрыва. От тела были оторваны части, и я понял, что ее смерть была мгновенной… …Хочу дополнить, что на данной улице и на территории близлежащих улиц какие-либо военизированные подразделения не дислоцируются и людей в военной форме я на нашей улице ни разу не видел».

Фундамент трибунала

В нашей истории уже были аналогичные комиссии. Когда судили фашистскуюГерманию и «страны Оси», западный мир собранные свидетельства их преступлений принял вполне благосклонно. Еще не было решающего перелома в Великой отечественной, а 2 ноября 1942 года президиум Верховного советаСССР выпустил указ «Об образовании чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков». Комиссия фиксировала, кроме насилия и прочих воинских преступлений, материальный ущерб, который нанесли гражданам, общественным и кооперативным организациям. Колхозам, например, профсоюзам. Комиссия была общественной. В ее составе был легендарный врач Николай Бурденко, летчица Валентина Гризодубова, Николай – Митрополит Киевский и Галицкий, академики Григорий Тарле и Трофим Лысенко, писатель Алексей Толстой.

– Результаты работы этой комиссии в конечном итоге послужили основанием к обвинению и требованию репарации в Нюрнбергском трибунале, – говорит Алексей Жигулин. – МУС рассматривает три состава преступлений — геноцид, военные преступления и преступления против человечности. Когда мы говорим о военных преступлениях — это как раз ситуации с людьми, которые возвращаются из плена. Происходит прямое нарушение женевских конвенций по обращению с военнопленными. Такая высокая юридическая площадка, конечно, может рассматривать только системные факты. Прокурору суда мало предоставить голую статистику. Нужны доказательства, опросы свидетелей, баллистические заключения… За последний месяц мы зафиксировали, к примеру, 50-60 разрушений в результате артобстрелов. Думаю, первое обращение по умышленному нападению на гражданское население мы направим недели через две. Как и по военнопленным — там будет 60-70 фактов.

Из показаний потерпевшего:

– А вообще какой порядок цифр — сколько таких преступлений совершено на Донбассе?

– Мы системно работаем только второй месяц. До того, как мы смогли собрать рабочую команду специалистов, таких фактов, наверное, тысячи. Мы должны стремиться максимально полно охватить все факты преступлений, а по мере подготовки материалов, мы можем руководствоваться принципом минимальной достаточности, оформили 10-20 случаев и направлять обращение. Сколько необходимо фактов, чтобы наказать самых главных военных преступников? Если мы сможем показать массовость преступлений, качественно задокументированных, то прокурору мы дополнительно расскажем и о жуткой статистике всех событий.

– И кого вы думаете наказать? Офицера, отдающего приказ «Огонь»?

– Наша задача — показать самых главных преступников. Их имена известны. Но само расследование и определение субъектов, совершивших преступление, – это компетенция прокурора Международного уголовного суда, мы же в этой ситуации внепроцессуальный субъект по сбору данных. Наша задача преподнести информацию таким образом, чтобы он все-таки начал расследование. После которого он может передать на Высокую палату свои заключения и обвинить конкретных лиц. Следует отметить, что Украина уже сделала обращение к Международному уголовному суду и просит о привлечении к ответственности высших должностных лиц РФ и глав ДНР и ЛНР.

– Были ли удачные примеры работы аналогичных комиссий?

– По Руанде, например, множество материалов было собрано по показаниям граждан.

«Комиссия» как примета Победы

В одной из комнат офиса, где базируется комиссия, громоздится множество картонных коробок, набитых какими-то документами. Оказалось, это свыше пяти тысяч исковых заявлений от донецких стариков, которых лишили пенсий. Старикам в этой войне досталось больше всего, к зиме они проели все «гробовые» деньги. Наш собеседник говорит, что пенсии — самый болезненный социальный вопрос в обеих республиках, и комиссия пытается решить его цивилизованным путем:

– Такой отказ от социальных выплат пенсионерам, это и есть доказательство геноцида населения Донбасса. У нас практически перекрыто сообщение с Украиной, не работает почта. В конце марта мы собрали 3500 исков от пенсионеров, но не могли провезти их через блокпосты. Нам помог СергейМиронов, я отвез эти иски в Москву, а партия взяла на себя почтовые расходы, и иски были направлены в украинские суды. Они долго тянули с рассмотрением, а теперь пошли отказы, но абсолютное большинство еще рассматривают. Причем требование — бесспорное, люди работали всю жизнь и отчисляли со своих зарплат в Пенсионный фонд. На сегодняшний день есть около 50 решений – отказов в удовлетворении этих исков, причем судьи ссылаются на несуществующие или отмененные нормативные акты. Это, кстати одна из причин, по которой мы и обращаемся в Международные судебные инстанции. Украинская система сейчас настолько заполитизирована, что не способна восстановить право. Обращаться к ней возможно уже и нет смысла.

«Чрезвычайная комиссия» была создана в 1942 году и до Нюрбергского процесса было еще целых три года войны. Но руководство СССР было непоколебимо убеждено в победе, которая рано или поздно будет. И всех, кто виновен, накажут. А Германия оплатит разрушенное. Нам показалось, что здесь, в Донецке, тоже есть уверенность в подобном исходе этой войны.

Спецкоры “КП” Александр Коц и Дмитрий Стешин